Лесной фронт. Благими намерениями... - Страница 65

- Может, дрезину захватим? - предложил я, впервые увидев ее. - Переоденемся в немцев, откроем огонь, когда окажемся на станции. А остальные...

- А кто поедет? - не дослушав, перебил Пантелеев. - Во-первых, тех, кто будет на дрезине, перебьют за десять секунд. А, во-вторых, остальные за это время добежать до станции не успеют. Да и пулеметы на дрезину никто разворачивать не будет - хватит и патрулей.

- А если взрывчаткой дрезину нагрузить? - я задумался и покачал головой. - Нет, взрывчатки не хватит.

И еще одни сутки прошли зря. Лично я все это время, наблюдая за станцией, мечтал только о двух вещах - согреться и о бронепоезде. Однако, бронепоезд к нам на помощь не спешил, а согреться было нечем - разводить костры поблизости от противника мы не решались. Благо, хоть одет я был тепло...

На третий день погода испортилась. Небо затянуло черными тучами так, что стало непонятно - день ли сейчас или уже сумерки. Пошел мелкий, но густой дождь, превратившийся вскоре в ливень. Нет, решил я, засиделись мы уже здесь. Еще чуть-чуть, и ревматизм с радикулитом мне обеспечены. Или загнусь быстро - от воспаления легких. А станция так и дразнит нас, просматривающаяся как на ладони, но остающаяся неприступной. Блин, сейчас бы хоть пушку какую-нибудь...

Оставив бойца наблюдать за станцией, мы с Пантелеевым вернулись к остальным, ожидающим нас глубже в лесу. Придя в лагерь, я наскоро перекусил четвертью банки тушенки и собрал совет командиров.

- Слишком долго мы здесь сидим. - начал я, когда к нам с Пантелеевым присоединился командир второго взвода - Сижуцкий. - Надо что-то решать, а то нас или обнаружат, или замерзнем здесь к чертям собачьим.

- А якшо все ж таки в лоб напасты? - сказал Сижуцкий. - Вночи. З неба лье, як з видра - нимаки костры не запалять. А мы, по темноти...

- Точно! А шум от дождя скроет шум от нашего передвижения. - Пантелеев прямо воспрянул духом.

Только мне вдруг стало грустно. Почему я до такого не додумался? Слишком увлекся сказочными идеями - даже хотел предложить таки захватить дрезину, оборудовать на ней из бревен огневую точку... А все ведь просто - дождаться подходящей погоды!

- Надо выяснить сектора обстрела пулеметных точек. - я принялся развивать идею Сижуцкого. - Если позиция крайнего пулемета не простреливается соседними, то отправим туда нескольких бойцов. Пусть они тихонько уберут расчет, а потом и мы, так же тихо, подойдем. Тогда сможем атаковать остальные пулеметные точки с фланга и - те, которые по другую сторону насыпи - с тыла.

- А если мины? - предположил Пантелеев.

- Пойдем по железнодорожному полотну. Его вряд ли минировали, а ночью там никто не ездит. У пулеметов стоят по три человека. Думаю, если пошлем человек пять, то хватит с запасом. Когда разберутся с пулеметчиками - пусть подадут какой-нибудь сигнал.

- А патрули? - спросил Сижуцкий.

- Подгадают момент, когда патруля рядом не будет, и нападут на пулемет. А потом разберутся и с патрулем. А какие еще варианты?

Остаток дня мы потратили на вылизывание плана. В итоге получилось рискованно, но, хотя бы, правдоподобно. Шансы на успех я бы оценил довольно высоко. По крайней мере - по сравнению с шансами варианта с захватом дрезины. Лишь бы дождь не закончился.

После полуночи мы уже лежали на рельсах и железнодорожной насыпи, меньше чем в двадцати метрах от крайней точки маршрута патрулей, и наблюдали, как пятеро бойцов медленно ползут вперед - к пулеметной точке. Напряжение, овладевшее нами, достигло своего пика, когда пелена дождя окончательно скрыла их из виду. Заметят или нет? Каждую секунду я жду выстрела, означающего, что наших ребят заметили, что теперь придется либо вступать в бой на ужасно невыгодной для нас позиции, стараясь прикрыть отход бойцов, либо уносить отсюда поскорее ноги. Блин, чего же они тянут-то... Умом я понимаю, что, с того момента, когда я перестал видеть нашу передовую группу, прошло всего минута-две, но в животе все сильнее ворочается какой-то холодный, щекочущий ком. Немного расслабляет только то, что сам я слышу только шум дождя. Значит, немцы тоже не должны ничего услышать. А видимость... Я, например, в пяти метрах уже практически ничего не вижу.

- Долго они что-то. - шепнул лежащий рядом Пантелеев.

- Стрельбы нет - значит все нормально. - успокоил я его.

- Может, следом поползем? - предложил кто-то из бойцов.

Бах! Еле заметная сквозь дождь вспышка резанула глаза так, словно рядом со мной сверкнула молния. Твою мать!!! Сглазил! Я выругался и перевел затвор автомата из предохранительного в боевое положение. Может, не заметят? Секунды тишины растянулись до бесконечности. Блин, что там произошло? Заметили наших пулеметчики? Или наткнулись на патруль? Сердце забилось чуть спокойнее. Неужели пронесло? Пять секунд... десять... пятнадцать... Вспышка молнии на миг выхватила из тьмы окружающее, а, чуть припозднившийся, грохот грома ударил по ушам, заглушив все вокруг. Я чуть приподнялся, вглядываясь в пелену дождя. Что я надеюсь увидеть? Не знаю, но просто лежать на месте я уже не в состоянии. Слава Богу, все тихо... Новая вспышка резанула по глазам. Не молния - выстрел! И еще выстрел. Ночь взорвалась стрельбой и эхом щелчкам выстрелов зазвенел сигнал тревоги - кто-то со всей дури лупит, то ли в колокол, то ли по подвешенному рельсу. А в голове крутится лишь одно - мать, мать, мать...

Не успел я раскрыть рот, как Сижуцкий вскочил на ноги в выстрелил из карабина на одну из вспышек.

- Вперед! - заорал он и, стреляя на ходу, ринулся к станции.